Рыболов из Щелыково
Александр Николаевич Островский - великий драматург (русский Шекспир) считался и непревзойденным рыболовом.
В своем имении Щелыково, что в Костромской губернии, ему были хорошо знакомы реки - Куекша, Сендега, Мера. Спокойные, широкие, текущие меж соловьиных берегов, с зарослями черемухи, малины, солнечных мачтовых сосен… Многие омута, пруды, водяные мельницы.
Здесь Александр Николаевич - белокурый, высокий, широкоплечий, круглолицый, любитель побалагурить, вместе с верным другом и опытным рыбарем Иваном Зерновым в первозданной тишине ловил на удочку красноперых язей, пятнисто-зубастых щук, лопатистых лещей… Обдумывал свои новые пьесы. По дороге на рыбалку и обратно во время сенокоса и других сельскохозяйственных работ драматург часто останавливался и беседовал с крестьянами, другим работным людом. Запоминал их меткие поговорки, сочный говор, что потом звучали из уст героев его бессмертных пьес.
«Я вспоминаю тебя, - писал драматургу его друг Дубровский в 1874 году, -каждый день, или, лучше сказать, за каждой папироской, и ты мне представляешься сидящим на омуте с удочкой в руках».
Александр Николаевич слыл среди современников профессионалом в рыболовном деле. У него всегда имелись разнообразные снасти - крючки, лески, блесны, закидные и самоловные (с насторожкой) удочки, отечественные и заграничные - целая коллекция!
Многие снасти драматург изготовлял собственноручно, находя в этом истинное удовольствие.
Александр Николаевич хорошо знал породы рыб, места исконного их обитания, день и даже час, когда лучше ловить, любимые их «блюда-приманки». По повадкам или по каким-либо иным признакам некоторым рыбам он иногда давал прозвища. Ершей, например, называл комиссарами… Собственные накопленные знания о рыбах и их повадках Александр Николаевич сверял с книгой патриарха рыболовной литературы Л. П. Сабанеева «Рыбы России». Она всегда лежала у него под рукой на письменном столе в Щелыково.
Нет, рыбная ловля с ее хитроумными способами, удачами и неудачами, была для Александра Николаевича не просто хобби, как сказали бы ныне, а здоровым спортивным увлечением. Недаром драматург в одном из своих писем 30 апреля 1880 года сообщал поэту А. Н. Майкову: «… И меня рыбная ловля и вообще деревня всегда значительно поправляет».
Много лет тому назад, побывав в Щелыково и пройдя рыболовными тропами знаменитого рыболова и драматурга, я посвятил А.Н. Островскому стихотворение «Сендега»:
Над водою сосны и березки.
Подустав от повседневных дел,
Александр Николаевич Островский
Где-то здесь над омутом сидел.
Ниспослал Господь с утра погоду.
И под птичий неумолчный хор
Ишь как водит, рыбаку в угоду,
Поплавком хитрющий шереспер.*
То замрет, а то запляшет споро
Круг за кругом возле тростников.
Есть, подсек! Такого шереспера
Не ловил, должно быть, и Майков.
… Не беда, что зорька догорает,
Над церквушкой дальнею склонясь,
Если сил незримо прибавляет
В час работы и в раздумья час.
______________________
*Старинное название жереха.
Писательская лаборатория
Замечательный русский писатель Константин Паустовский был не только тонким лириком, но и непревзойденным удильщиком. По образному выражению Гайдара, он относился к «великому племени рыболовов», коими были Аксаков, Тургенев, Мопассан, Марк Твен и многие другие.
Плавным рекам срединной России, рыбалке, «наполненной чистейшей поэзией ужения», Паустовский посвятил немало проникновенных и ярких страниц, заставляющих каждый раз при чтении чаще биться сердца истинных рыболовов и заново взволнованно переживать.
К таким произведениям писателя относятся очерки «Памяти Аксакова» с подзаголовком «Рыболовные заметки» и цикл рассказов «Летние дни», написанные перед войной. Тогда К. Паустовский вместе с друзьями-коллегами А. Гайдаром и Р. Фраерманом - такими же заядлыми удильщиками - жил в селе Солотча Рязанской области, а в свободное от работы время они пропадали на луговых и лесных озерах.
Сколько летних красок, запахов, названий трав и цветов, описаний облаков и гроз, метких наблюдений в этих маленьких шедеврах писателя! Они читаются на одном дыхании, как стихи, и запоминаются так же, как стихи. «… В ненастье и во время прибыли воды клева не было. Но зато как хороши были туманные и свежие утра, когда тени деревьев лежали далеко на воде и под самым берегом ходили стаями неторопливые пучеглазые голавли! В такие утра стрекозы любили садиться на перяные поплавки, и мы с замиранием сердца смотрели, как поплавок со стрекозой вдруг медленно и косо шел в воду, стрекоза взлетала, замочив свои лапки, а на конце лески туго ходила по дну сильная и веселая рыба». («Золотой линь»). Так почувствовать, увидеть и написать мог только истинный рыболов-поэт! Кабинетному доке сие не под силу…
Что же значила рыбалка, если судить об этом более объемно и философски, в жизни и творчестве К. Паустовского? Об этом лучше всего поведал сам писатель в новелле «Осенние воды»:
«…Так вот по мелочам узнаешь что-нибудь новое: как осенью клюет рыба, где надо искать ее и еще что-либо в этом роде, - но вокруг этих мелочей накапливается столько разговоров, встреч с людьми, всяких случаев и наблюдений природы, что мелочи приобретают гораздо большее значение, чем мы думаем, и даже заслуживают того, чтобы посвятить им эти строки…»
Такие знакомства писателю дарили и курьезные случаи. Один из них, малоизвестный читателям, я приведу здесь.
Однажды осенью К.Г. Паустовский с приятелем возвращались из Мещеры, так прекрасно воспетой писателем, где они славно порыбачили на луговых озерах. Добирались пассажиры до дома на товарняке, вагон которого продувался со всех сторон. В открытых дверях, свесив ноги, сидел какой-то мужик в ватнике.
В чехле под рукой у него было ружье. Значит, охотник. Незнакомец, не обращая ни на кого внимания, самозабвенно пел. У него был густой и приятный бас.
После очередной песни Паустовский обратился к странноватому соседу:
- У вас прекрасный голос. Приезжайте в Москву. Я вас познакомлю с нужными людьми. - Он достал из кармана блокнот и карандаш, что-то записал. - Вот вам адрес.
Охотник прочитал записку и улыбнулся:
- Вы случайно не тот самый писатель?
- Угадали.
- Как же не угадать. Много читал. О рыбалке. Об охоте… Рад, рад познакомиться. Однако позвольте и мне представиться, - охотник протянул широкую ладонь. - Александр Пирогов, солист Большого театра.
Да, рыбалка для К. Паустовского была не просто развлечением, но и своеобразной писательской «лабораторией». И она часто приносила ему богатый «улов». Только улов иного свойства, о котором удачно сказал М. Светлов в дружеской эпиграмме, посвященной великому жизнелюбу и рыболову:
Он с удочкой стоит неутомимо,
Он знает, в чем задача рыболова, -
Чтоб не ленивой тушею налима,
А рыбкой золотой сверкнуло слово.
«Протока» Николая Старшинова
Поэт-фронтовик Николай Старшинов был истинным рыболовом. Рыбалка для него являлась неотъемлемой частью жизни, в ней он черпал вдохновение для будущих поэтических и прозаических книг. Одну из них - сборник стихов «Протока», выпущенную в свет в середине 60-х годов, подаренную мне с дружеским автографом, - я берегу особенно. В этом сборнике, как нигде в ранних, наряду со строками о любви и войне, о природе и творчестве, впервые широко были представлены стихи и о рыбалке.
Известно, что рыбалка, как и охота, древнейшее занятие рода человеческого. И об этом строки поэта:
«Вопреки своим годам
Презирал он все недуги…
Ну, а чем же наш Адам
Занимался на досуге?
По грибы ходить любил
На заре в лесу еловом
А еще? Еще он был
Самым первым рыболовом».
Так светло и иронично встает перед нами прообраз первого рыболова на Земле. Это уже потом, как бы эволюционизируясь, он мог бы сказать устами поэта:
«А еще я могу на зорях
Слушать, как поют петухи,
Щук зубастых ловить в озерах
И в сарае писать стихи».
Ни одно настоящее стихотворение не может быть написано без любви, знания предмета, метких наблюдений… В этом отношении Старшинов всегда был точен. Взять его «Протоку»:
«… В ней, словно молнии, на теченье
Блещут матерые голавли».
Точнее и поэтичнее схожести портрета данной рыбы не нарисуешь. Или взять того же старшиновского «Ерша»:
«В чем и держится душа
У сопливого ерша?
Ни за что ее не сыщешь.
Он и сам-то весь с вершок.
Погляди: одни глазищи
Да колючий гребешок».
Повадки рыб, облаченные в поэтическую форму Старшиновым, убедительны, и любой рыболов подтвердит это:
«Лишь солнце обозначится
Весенним днем,
Налим под камень прячется:
«Пойдем, вздремнем!
Погода нынче мерзкая -
Ну, как назло,
Такое солнце резкое,
Тепло, светло.
Недомогаю очень я.
Где аппетит?..
Зато зимой и осенью
Налим не спит!».
Вот тут-то одевайся потеплее. Бери рыболовные принадлежности и топай за налимом. Как говорится, в самую «налимью погодку».
Но для Николая Старшинова добыча - не главная цель. Близкие друзья поэта знали, что рыбу он почти не ел (парадокс!), а когда оказывался с уловом, то с удовольствием раздаривал его близким и соседям. Объяснение этому приоткрывается в лирическом признании поэта:
«А моя любовь и страсть, рыбалка!..
Вот он, окунь, у меня в руках.
Мне ж его и в воду бросить жалко,
И в мешок не опущу никак».
В этом была вся эстетическая и гражданская позиция поэта-рыболова. Его понимание красоты и отношения к древнему ремеслу человека. Увидеть и почувствовать прелесть проведенного дня возле реки, где
«… В тихих водах, ряской испещренных,
Меж сплетенных ивовых корней,
Притаился маленький щуренок,
Спрятавшись от стаи окуней».
Потому и приятно возвращение домой в шумный город после общения с живой природой, как бы обновленным душой и отдохнувшим на всю неделю. Идти клеверным полем, чувствовать и видеть:
«… Луна, как лещ, кругла.
Ни облака, ни ветра.
И тень за мной легла
На четверть километра».
Николай Старшинов был коренным москвичом. Но он прекрасно знал все Подмосковные реки, речки, озера, пруды, карьеры. Для него тепло и радостно, как рыболовный колокольчик, звучали их названия - Медведица, Пудица, Бужа… На берегах этих водоемов поэт провел лучшие рассветы. Об этом же он написал и заветную книгу, посвященную своему увлечению «Любовь и страсть моя, рыбалка!»
